Orange
Мастер слова
- Регистрация
- 7 Окт 2017
- Сообщения
- 8,672
- Реакции
- 1,320
В первом полугодии текущего года были выявлены целых 109 ОПГ и 422 человека в их составе (Фото: РБК-Украина)
Как сообщают в Национальной полиции, с начала 2015 года в Украине выявили более 300 организованных преступных группировок. За эти два с половиной года они совершили около 4 тыс. преступлений и получили миллиарды незаконной прибыли. Кроме того, в Украине живет свыше 20 "воров в законе" и еще несколько "воров" приехали к нам "на гастроли" из других стран. Чаще всего преступные группировки наживаются на мошенничестве и продаже наркотиков, другие виды деятельности в последние годы уходят на второй план. РБК-Украина поговорила с бывшим заместителем министра внутренних дел Михаилом Корниенко о становлении преступных группировок в стране. О том, с чего начинали ОПГ, какие виды преступлений были наиболее популярны на заре их деятельности, почему они массово шли в местные советы и другие органы власти – в интервью РБК-Украина.
По данным Национальной полиции, в Украине проживают 24 человека со статусом «вор в законе», а находиться на территории страны сейчас могут до 30 человек с таким статусом. Как сообщили в Нацполиции в ответ на запрос РБК-Украина, в 2015 году на территории нашего государства были задержаны двое «воров в законе», в 2016-м – 13 человек, с начала 2017 — шестеро. Совместно с работниками Государственной миграционной службы, по решению суда, всех иностранных представителей криминалитета с указанным статусом выдворили за пределы Украины. Им запретили въезд в страну сроком от трех до пяти лет.
По данным Национальной полиции, в 2015 году в Украине выявили 123 организованные группы и преступные организации, а также 451 человека, совершивших преступления в их составе. Как сообщается в ответ на запрос РБК-Украина, в 2016-м правоохранители обнаружили 102 организованные преступные группы и 368 человек в их составе. Зато в первом полугодии текущего года были выявлены целых 109 ОПГ и 422 человека в их составе.
Количество преступлений, совершенных ОПГ остается стабильным. В прошлом, позапрошлом и текущем годах их было чуть более 1300. Однако, если учитывать, что данные за 2017-й – это информация всего за полгода, получается, что численность преступлений увеличилась в два раза.
Судя по статистике Нацполиции, главным источником доходов группировок в позапрошлом году была продажа наркотиков. Однако сейчас на первое место вышло мошенничество. Кроме того, бандиты активно занимаются разбоем и воруют. Среди популярных видов преступлений можно назвать сутенерство, занятие игорным бизнесом, а также – нелегальную продажу оружия. Однако за два с половиной года количество выявленных преступлений в этих сферах уменьшилось в разы. Возможно, преступный мир по каким-то причинам теряет интерес к подобным занятиям.
Зато преступные группировки не гнушаются связями с властью. Начиная с 2015 года, силовики обнаружили 16 группировок, причастных к расхищению бюджетных средств. Половина из них имели связи в местных органах самоуправления, четверть – в органах исполнительной власти. По данным Генеральной прокуратуры, в этом году выявили свыше 40 представителей ОПГ, связанных с органами власти и управления.
В ответ на запрос РБК-Украина в Генеральной прокуратуре сообщили, что за 2015-2016 и первое полугодие 2017-го было окончено 405 уголовных производств в отношении ОПГ. Большинство из них касалось распространения наркотиков, краж, разбоя и незаконной продажи оружия. По информации ГПУ, убытки от преступной деятельности группировок за два с половиной года составили свыше 3,2 млрд гривен, при чем большая часть — три миллиарда — только за полугодие 2017-го. Из общей суммы за 2015-2017 годы возместили менее 80 млн гривен.
Что касается столицы, то с 2015 года Национальная полиция Киева разоблачила 28 ОПГ и 833 преступления. Общие убытки от их деятельности составили почти 130 млн гривен. За это время к уголовной ответственности привлекли 102 представителя группировок. Среди самых распространенных преступлений в Киеве – мошенничество, подделка документов и присвоение имущества.
Михаил Корниенко – генерал-полковник милиции. В начале 90-ых был первым заместителем начальника управления внутренних дел Донецкой области. Позже – работал в аппарате МВД Украины. В 1995-1997 гг. занимал должность заместителя министра внутренних дел-начальника Главного управления МВД Украины в АР Крым. После этого его перевели на должность начальника Главного управления МВД Украины в Киеве. В начале 2000-х, а второй раз — с 2006 по 2007 гг. был первым заместителем министра внутренних дел. Написал диссертацию об организованной преступности, окончив карьеру правоохранителя занимается преподаванием.
РБК-Украина расспросило Корниенко о становлении организованной преступности в Украине. Бывший милиционер также рассказал подробности о преступном мире Киева, Донбасса и Крыма, где ему доводилось нести службу.
— Как автор монографии «Организованная преступность ЕС и США», расскажите вкратце, чем отличается украинская организованная преступность от западной?
— Организованная преступность, в общем-то, везде одинаковая. По большому счету, она имеет одни и те же корни, одну и ту же иерархию, примерно, одни и те же способы существования. За исключением того, что в таких странах, как Италия, есть родоплеменные основы преступности. Для нашей страны это явление, в общем-то, новое, если сравнивать с европейскими «моделями», в кавычках, безусловно, американскими, английскими. В странах Запада экономическую основу организованной преступности составляет, безусловно, бизнес. В большей степени — это нелегальный бизнес. У нас организованная преступность возникла в советское время, когда началась перестройка, во времена Горбачева.
Он дал толчок к появлению легитимного капитала первоначального, когда можно было вкладывать деньги в создание предпринимательских структур, которые тогда еще практически не облагались налогом, не контролировались. Тогда налоговых органов, как таковых, не было. Финансовые инспекции были очень слабыми. Поэтому преступные группировки расцвели в то время очень-очень быстро. В советской «Литературной газете», которую читали все просвещенные люди Советского союза, было две статьи Юрия Щекочихина (российский журналист и писатель — ред.) — «Лев готовится к прыжку» и «Лев прыгнул». Там он рассказал о том, что у нас появилась организованная преступность, рассказал о регионах, в которых она, сформировалась. Я с ним встречался перед подготовкой ко второй статье, я тогда был замначальника УВД Донецкой области. Мы с ним очень долго говорили, потому что там (в статье Щекочихина, — ред.) шла речь о Донбассе. Донбасс был назван одной из колыбелей организованной преступности. Так оно и было, потому что экономически был очень сильный регион. На базе металлургической, угольной, горнодобывающей промышленности, химической индустрии, строительной, там формировался этот нелегальный капитал организованных преступных групп. К сожалению, позже Щекочихин погиб при таких, не совсем выясненных, обстоятельствах.
Я помню начало этой преступной деятельности: конец восьмидесятых годов, когда наперсточники появились. Их деятельность было тяжело подвести под нормы уголовного кодекса. Это мошенничество, но это вроде как азартная игра, как игра в карты, человек сам идет на это. За это была только административная ответственность. Но потом все-таки удалось ввести ряд новых законодательных норм, и они заработали.
— То есть, многие ОПГ вышли из наперсточников?
— Да, многие группировки вышли из наперсточников и в Киеве, я не говорю уже о Крыме, о Донецке. Многие группировки и в Киеве, и на Донбассе возглавляли бывшие спортсмены. В Донецке это был Александр Ягубкин, известный боксер. Он возглавил одну из первых группировок.
В Донецк как-то приезжал Юрий Ваньят, был такой корреспондент, очень известной в советское время «Спортивной газеты». Он заинтересовался вопросом, почему спортсмены идут в рэкетиры, в вымогатели. Я ему показал список из сорока двух спортсменов в Донецкой области, которые создавали тогда еще небольшие группы. Это был, по-моему, 1989 или 1990-ый год где-то. Они совершали и грабежи, и разбои, и занимались, опять-таки тем же рэкетом и наперстками. Спортсмены в советское время получали талоны на питание, когда ездили на соревнования, они довольно-таки неплохо жили. Им платили какие-то стипендии, премии за победы в соревнованиях, а потом вдруг этих двадцатидвухлетних ребят вытолкнула жизнь из спорта. Они уже привыкли к жизни довольно обеспеченной. Они вынуждены были преступной деятельностью начинать заниматься. Они не сами начинали. Их брали под свое крыло уже те, кто был знаком с криминалитетом, кто уже отсидел определенный срок в тюрьмах. Бывшие или нынешние спортсмены — это были «солдаты» преступных группировок.
Ягубкин попал под влияние ребят из криминальной среды. Им нужен был человек, которого можно использовать как таран для «пробивания» вопроса об аренде помещений. Для открытия разных ресторанов, баров. Тогда в Донецке был открыт «Красный кут». Это было в районе первого гастронома, в центре. Там собиралась вся криминальная знать. Мы там много раз делали рейды и задерживали их. Но в то время не было еще законодательства, которое бы позволяло нормально с ними бороться. Не было у нас еще опыта работы с такими огромными группами преступников. Тогда бурно начал развиваться бизнес, тот же Евгений Щербань (бизнесмен и политик, первый украинский миллиардер – ред.) организовал первую свою частную структуру. Я не скажу, что он сам входил в какую-то преступную группировку, но вокруг него вились ребята из криминальных структур, он пытался защищаться с их помощью. Однажды, когда я проводил рейд с ребятами из ОМОНА (тогда еще не было Беркута), мы Щербаня застукали в одном ресторане. Там, в отдельной комнате, был какой-то маленький сходняк. Ну, мы их взяли, конечно. Потом Щербань стал очень осторожным, раньше он не думал, что его могут задержать. Потому что тогда было время беспредела, когда представители криминала могли позволить себе делать все, что угодно. Тем более что деньги у них на то время были сумасшедшие, и они могли от всего откупиться.
В начале 90-ых уже разрешили определенную долю продукции продавать «на сторону», не только по государственным заказам. И это дало возможность получить первый капитал. Тогда появилось общество красных директоров, назначенных государством. Бандиты подкупали их или назначили на эти должности своих людей, которые были более послушными. Мощная экономика, мощные ресурсы, давали возможность, чтобы их куда-то уводить в сторону. То есть, это уже незаконные действия. На этой почве появляются сразу вот эти криминальные «жучки».
— Вы возглавляли Главное управление МВД в Автономной Республике Крым в 1995-1997-м. Сколько ОПГ на полуострове было в те годы?
— Где-то было десятка полтора.
— Какая на тот момент была ситуация с организованной преступностью в Крыму?
— Тяжелая очень. Когда я пришел туда в 1995 году, там было где-то пятьдесят восемь заказных убийств не раскрыто. Это за все время независимости. И где-то семьдесят взрывов. Каждую неделю в Крыму гремели взрывы, кого-то взрывали, убивали. Убивали и людей, не причастных к миру преступному. Пришлось очень серьезно работать, и где-то в течение месяцев трех, когда я начал разбираться с подразделениями внутренней безопасности, то получил информацию, что многие милиционеры связаны с преступными группами. За первые полгода моей работы было уволено где-то тысячу человек, за то, что они были связаны с бандитами. Я, конечно, не уверен, что все, кто остался, не были связаны. Но дело даже не в том, что они делали это умышленно.
Просто они боялись, что бандиты расправятся с ними, с их семьями. Мне было тяжело, потому что опираться можно было буквально на очень небольшой костяк. Но когда мы начали работать, когда люди увидели, что задерживаются преступные авторитеты, раскрываются преступления, оказывается помощь предпринимателям, которые обратились, когда на них наезжали авторитеты преступные, жизнь как-то стала налаживаться. И власть в Крыму, когда поверила, что милиция все-таки может справиться с преступностью, стала помогать. К тому времени, когда я уже ушел, я там работал всего год и 9 месяцев, число раскрытия этих преступлений значительно улучшилось, число заказных убийств сократилось уже до единиц. Но, самым страшным было то, что многие из этих деятелей шли в депутаты, чтобы приобрести иммунитет. Тогда иммунитет имели все депутаты: сельского совета, районного совета, городского совета, облсовета и естественно, Верховной Рады Украины, и Верховного совета Крыма. Потом на координационном совете по борьбе с организованной преступностью, который возглавлял Леонид Кучма, я заявил в резкой форме, что мы не можем привлечь к ответственности депутатов. Я говорил, что у нас есть много уголовных дел, где мы доказали вину, но когда пишем представление, или прокуратура пишет в эти органы власти, то они не принимают решения, не голосуют за них, потому что сами бандиты являются депутатами этих советов. И такие же депутаты их поддерживают. Вот после этого в 1999 году был принят закон и депутатскую неприкосновенность, кроме Верховной Рады, сняли со всех депутатов. Это, конечно, развязало правоохранителям руки.
— У крымских группировок были более тесные связи с российским криминальным миром, чем у ОПГ из других украинских регионов?
— Да, в Крыму, наверное, влияние российских группировок было наибольшим. Больше, нежели в других регионах. Ворье из России ехало в Крым в теплое время совершать кражи. Много туристов, много отдыхающих, которые расслабляются, везут с собой деньги, их можно было или выиграть в карты или просто-напросто украсть. Было очень много угонов машин, потому что в Крым приезжало много людей на машинах отдыхать либо по деловым вопросам. Было очень много угонов машин, которые переправлялись потом разным путем на материк.
— Давайте перенесемся в Киев. Вы были начальником Главка в конце 90-ых. Сколько тогда ОПГ насчитывалось в Киеве. Какие из них были самыми влиятельными?
— Тогда насчитывалось девять ОПГ. Наиболее влиятельными были: группировка Савлохова (Борис Савлохов – ред.), Черепа (Игорь Ткаченко – ред.). Группировка Авдышева (Виктор Авдышев – ред.) в то время уже приказала долго жить. Все они были ликвидированы. К концу моей каденции, когда я в 2000-м году перешел в МВД, этих групп не было. Их лидеры или куда-то убежали, либо были упрятаны за решетку.
Группа Черепа, занималась, в основном, рэкетом. Выбиванием денег с предпринимателей различным путем. Высылались мальчики, мальчики продвинутые, потому что, это были финансисты, которые соображали в экономической деятельности. То ли люди, которые имели образование, или же работали по специальности, или же те люди, которые уже прошли университеты в местах не столь отдаленных. Киевские группировки насчитывали от тридцати человек.
Была одна группировка, которая насчитывала несколько сотен человек. Группировка Бориса Савлохова была, конечно же, самой большой и серьезной. Он везде, безусловно, открещивался от этого. Он показывал свои фотографии с президентами. С разными людьми достаточно высокого уровня. Таким образом, пытался заработать себе индульгенцию (Борис Савлохов – заслуженный тренер по вольной борьбе, — ред.). Было очень тяжело любую группировку документировать, потому что у них были очень хорошие адвокаты, у них было очень хорошее прикрытие. Как только они начинали кого-то подозревать в связях с правоохранительными органами, они его убивали. Виноват человек, не виноват, они подозревали, что человек стучит на них, и убивали. Убивали людей просто десятками. Это было не только в Киеве, но и по всей Украине. Потому что количество банд в Украине ровнялось где-то пяти сотням.
В этом случае, так сказать, мы фиксировали факты рэкета, вымогательства денег. Но потерпевшие боялись заявлять, многих из тех потерпевших, которые жаловались в милицию, потом просто «убирали». Если их убивали, то очень хорошо прятали трупы, потому что если сейчас поднять землю Украины, то мы найдем сотни людей, которые были убиты. Они все под грифом «без вести пропавшие» числятся. Когда Луценко стал министром, на Донбассе, мы видим, сколько нашли трупов, они (МВД, — ред.) нашли буквально за несколько дней где-то сорок два трупа, которые были в отвалах шахт. Люди поверили тогда МВД, потому что они увидели, что действительно суды реально этих преступников стали привлекать к уголовной ответственности.
— Помимо рэкета, чем еще занимались киевские группировки?
— Они занимались заказными убийствами, когда кто-то с кем-то хотел расправиться, все это стояло немалых денег. Они принимали эти заказы. Остается очень много заказных убийств, которые были совершены в 90-ые годы группировками и не раскрыты. Потому что концы прятали. Возможно, свидетели боялись, а если они пытались где-то что-то говорить, их тоже «убирали». Правоохранительная система, вышедшая из советской системы, была к этому не готова. В СССР была спокойная жизнь. Да, были банды, были серьезные преступления, были маньяки, но их было мало. А в 90-ые годы, когда общество стало свободным, демократичным, на этой, так сказать, почве появились совершенно иные понятия, не совсем моральные. Где-то ко второй половине 90-ых годов удалось действительно серьезно очень сработать органам правоохранительным: и МВД, и СБУ, и прокуратура уже научилась, в общем-то, добывать доказательств больше и больше опыта было. Силовики стали более квалифицированными, когда уже могли доказывать деятельность вот этих организованных преступных групп.
— Какие регионы Украины были самыми криминальными?
— Наиболее такие, криминализированные районы — это были Львов, Одесса, Киев, Донецк с Луганском, Крым, Харьков.
В принципе, банды действовали во всех регионах, но где больше, где меньше.
— Одесса и Крым находятся рядом с границей, там порты, через которые идет контрабанда. А почему Львов?
— То же самое – граница. Ну, и сам по себе регион – столица Западной Украины. Там решались очень многие вопросы экономического характера, политического, социального. Прежде всего, это вопрос контрабанды. Контрабанда шла через несколько точек во Львове. На эти коридоры все хотели влиять. Во Львове, кстати, с этими группами удалось покончить очень небыстро. Там почему-то общество их воспринимало не с таким осуждением, как в том же Киеве или в Донецке, или в Крыму. Во Львове терпимо относились к ним. Я не знаю, почему так, может быть, ментальность какая-то. Там до сих пор Вова Морда жив-здоров, еще влияет на политику и партии финансирует (Владимир Дидух, заявлял в СМИ, что спонсировал партию «Свобода», — ред.). Он, наверное, один из немногих аборигенов, который с тех времен остался.
— Насколько сильным было влияние организованной преступности России на группировки в Украине?
— Сказать о том, что оно было каким-то определяющим – нельзя. Группировки, равно как и отдельные авторитеты, воры в законе, безусловно поддерживали особые отношения. То есть, вот эта братство зэковское, безусловно, действует. У нас здесь были свои группировки, они российских особо в страну не пускали. Они здесь появлялись, и одни другим каким-то образом помогали. Хотя россияне лезли везде: в те же порты в Крыму. И больше всего в Крыму, потому что русское населения больше всего там жило. И влияние на порты в Одессе, то же самое. Даже в Западной Украине то же самое. Мне пришлось там встречаться с несколькими агентами [ОПГ], которые ездили в Москву, и получали там какие-то преференции. Взаимодействие было самое непосредственное.
-После того, как украинские власти утратили контроль над некоторыми территориями Донбасса, в криминальном мире региона что-то изменилось? Ходят слухи, что боевики выгнали часть ОПГ с Донбасса?
— Конечно изменилось, мне трудно судить, потому что я сейчас не работаю и не владею в полной мере информацией. Но в определённой степени, безусловно, эта информация мне поступает. Многие банды, к сожалению или к счастью, ушли оттуда. То, что на Донбассе действует комендантский час, это их заставляет искать где-то другие источники дохода. Им же надо за что-то жить, а они могут жить только за счет преступной деятельности. Поэтому многие переместились или сюда в Киев, или где-то в ту зону, которая не оккупирована.
— Сколько было воров в законе в 90-ых, сколько стало в середине нулевых?
— У них бывают разные уровни коронации. Кто-то действительно коронован, кто-то не коронован, но называет себя вором в законе. Где-то цифра колебалась между двумя и тремя десятками. Над многими из них смеялось само криминальное сообщество, потому что они присваивали себе эти титулы, на самом деле не являясь таковыми. Больше ворами в законе занимался уголовный розыск. УБОП как-то же ими занимался меньше.
— Но ОПГ и воры в законе — это же связанные понятия?
— Воры в законе чаще всего уходили от того, чтобы их признавали авторитетами. Потому что им это было не нужно. У них немного другая сфера деятельности.
— Решение споров между представителями криминального мира?
— Да, как правило, выступали в качестве рефери, арбитров. Они давали и какие-то указания, держали общак. Конечно, это организованная преступность, но это делалось, как правило, очень тайно. Как правило, они не сидели в одном месте, они перемещались.
Я не знаю почему, но Украина была пристанищем грузинских воров в законе. Они все время сюда приезжали. Причем, добрая половина их здесь и жила. Когда в Грузии пришел Саакашвили, то, наверное, сюда переместилось процентов девяносто грузинских воров в законе.
— Их экстрадировали, каким-то иным образом ликвидировали или они остались у нас в стране?
— Их очень тяжело ликвидировать. Они очень умело пользуются своими правами и буквально единицы из них были привлечены к ответственности. Они своими руками ничего не делают, как правило. Единственный метод, это их выдворение, экстрадиция за пределы страны. Как правило, если поступала информация из Грузии, откуда они приехали, о том, что они ее покинули, и что они состоят на учете. И на этих основаниях мы их экстрадировали. Но потом они возвращались, к сожалению (смеется).
— Что поменялось в последние годы в жизни криминальных группировок. Например, после начала АТО? ОПГ наживаются на войне?
— На войне они, наверное, вряд ли наживаются. На войне наживаются другие. Поменялось то, что люди, которые состояли в преступных группировках, пошли в депутаты, во власть. В депутаты советов разных уровней. Я навскидку знаю три десятка человек в Верховной Раде, которые были у нас на оперативном учете. Они сейчас стали более дерзкими. Раньше, как говорится на этом сленге, «по понятиям действовали», что-то у них в голове срабатывало, были какие-то элементы морали и совести. Кого можно убивать, на кого можно нападать. То сейчас ведь для них ничего не составляет залезть в квартиру в министру, депутату. Раньше этого не было, упаси бог. Они понимали, что за это они будут очень серьезно отвечать. Если раньше, во все времена, они боялись все-таки полиции. Они считались с тем, что их могут арестовать, привлечь к ответственности, вызвать на допрос. Задержать на какое-то время. То сейчас они ничего не боятся.
Тут еще фактор, что министром пришел человек, несведущий в вопросах работы правоохранительных органов. Это, безусловно, сказывалось в самом начале, когда у него, в общем-то, не было людей, на которых можно было опереться. Сейчас, когда начальником Национальной полиции стал Князев, его заместителем первым стал Аброськин, это карьерные полицейские, бывшие милицейские руководители, которые, безусловно, знают работу, мы сейчас уже видим, что где-то идет перелом в деятельности полиции, все становится на круги своя. Надежда на них, потому что я смотрю по раскрытию резонансных преступлений, это говорит о том, что криминальный мир будет уважать и бояться полиции. А это очень важно и необходимо.
Но самое страшное, что были ликвидированы подразделения по борьбе с организованной преступностью. Сейчас, по сути дела, их функции выполняет уголовный розыск. Но уголовный розыск, все эти службы, которые входят в так называемую криминальную полицию, криминальный блок, не в состоянии заниматься этим, поскольку у них вал сообщений криминальных, их захлестывает. А там нужна постоянная, системная работа, в том числе, работа, где будут оперативные позиции, люди, которые могут дать информацию — агентура, и все прочее. Сейчас это все утрачено. Но самое страшное, что умышленно утрачена огромная колоссальная база, которая была наработана, по всем лицам, которые причастны к этому («Скорпион» – ред.). Они все уже сейчас повыходили из мест лишения свободы. Может быть, 10% из них отказались от криминальной деятельности. А 90% будут этим же заниматься, они без этого не могут. Это их промысел, способ их существования, никуда от этого не денешься. Я уверен, что подразделения по борьбе с организованной преступностью будут реанимированы, воссозданы. Потому что ни одна страна мира, цивилизованная, без них не существует. Мир это уже давно понял, еще в тридцатые годы.
Информационно-поисковая база данных «Скорпион» — это база, в которую правоохранители заносили данные об участниках ОПГ и криминальных авторитетах. Она была основана в 1991 и в ней отображались метаморфозы, происходившие с представителями преступного мира.
Как сообщили РБК-Украина в Нацполиции Киева, информационно-поисковую базу данных «Скорпион» формировали и вели исключительно работники подразделений управления по борьбе с организованной преступностью Главного управления МВД Киева. Исполняя нормы закона, которые касались реформирования органов внутренних дел, был ликвидирован УБОП в Киеве, а в связи с этим – прекратила работу база «Скорпион». В то же время, в Национальной полиции Украины сообщили, что для обеспечения режима секретности в государственных органах и на основании поручения МВД «Об организации ликвидации режимно-секретных органов структурных подразделений аппарата МВД», базу «Скорпион» передали в Департамент документального обеспечения и режима МВД.
Как сообщают в Национальной полиции, с начала 2015 года в Украине выявили более 300 организованных преступных группировок. За эти два с половиной года они совершили около 4 тыс. преступлений и получили миллиарды незаконной прибыли. Кроме того, в Украине живет свыше 20 "воров в законе" и еще несколько "воров" приехали к нам "на гастроли" из других стран. Чаще всего преступные группировки наживаются на мошенничестве и продаже наркотиков, другие виды деятельности в последние годы уходят на второй план. РБК-Украина поговорила с бывшим заместителем министра внутренних дел Михаилом Корниенко о становлении преступных группировок в стране. О том, с чего начинали ОПГ, какие виды преступлений были наиболее популярны на заре их деятельности, почему они массово шли в местные советы и другие органы власти – в интервью РБК-Украина.
По данным Национальной полиции, в Украине проживают 24 человека со статусом «вор в законе», а находиться на территории страны сейчас могут до 30 человек с таким статусом. Как сообщили в Нацполиции в ответ на запрос РБК-Украина, в 2015 году на территории нашего государства были задержаны двое «воров в законе», в 2016-м – 13 человек, с начала 2017 — шестеро. Совместно с работниками Государственной миграционной службы, по решению суда, всех иностранных представителей криминалитета с указанным статусом выдворили за пределы Украины. Им запретили въезд в страну сроком от трех до пяти лет.
По данным Национальной полиции, в 2015 году в Украине выявили 123 организованные группы и преступные организации, а также 451 человека, совершивших преступления в их составе. Как сообщается в ответ на запрос РБК-Украина, в 2016-м правоохранители обнаружили 102 организованные преступные группы и 368 человек в их составе. Зато в первом полугодии текущего года были выявлены целых 109 ОПГ и 422 человека в их составе.
Количество преступлений, совершенных ОПГ остается стабильным. В прошлом, позапрошлом и текущем годах их было чуть более 1300. Однако, если учитывать, что данные за 2017-й – это информация всего за полгода, получается, что численность преступлений увеличилась в два раза.
Судя по статистике Нацполиции, главным источником доходов группировок в позапрошлом году была продажа наркотиков. Однако сейчас на первое место вышло мошенничество. Кроме того, бандиты активно занимаются разбоем и воруют. Среди популярных видов преступлений можно назвать сутенерство, занятие игорным бизнесом, а также – нелегальную продажу оружия. Однако за два с половиной года количество выявленных преступлений в этих сферах уменьшилось в разы. Возможно, преступный мир по каким-то причинам теряет интерес к подобным занятиям.
Зато преступные группировки не гнушаются связями с властью. Начиная с 2015 года, силовики обнаружили 16 группировок, причастных к расхищению бюджетных средств. Половина из них имели связи в местных органах самоуправления, четверть – в органах исполнительной власти. По данным Генеральной прокуратуры, в этом году выявили свыше 40 представителей ОПГ, связанных с органами власти и управления.
В ответ на запрос РБК-Украина в Генеральной прокуратуре сообщили, что за 2015-2016 и первое полугодие 2017-го было окончено 405 уголовных производств в отношении ОПГ. Большинство из них касалось распространения наркотиков, краж, разбоя и незаконной продажи оружия. По информации ГПУ, убытки от преступной деятельности группировок за два с половиной года составили свыше 3,2 млрд гривен, при чем большая часть — три миллиарда — только за полугодие 2017-го. Из общей суммы за 2015-2017 годы возместили менее 80 млн гривен.
Что касается столицы, то с 2015 года Национальная полиция Киева разоблачила 28 ОПГ и 833 преступления. Общие убытки от их деятельности составили почти 130 млн гривен. За это время к уголовной ответственности привлекли 102 представителя группировок. Среди самых распространенных преступлений в Киеве – мошенничество, подделка документов и присвоение имущества.
Михаил Корниенко – генерал-полковник милиции. В начале 90-ых был первым заместителем начальника управления внутренних дел Донецкой области. Позже – работал в аппарате МВД Украины. В 1995-1997 гг. занимал должность заместителя министра внутренних дел-начальника Главного управления МВД Украины в АР Крым. После этого его перевели на должность начальника Главного управления МВД Украины в Киеве. В начале 2000-х, а второй раз — с 2006 по 2007 гг. был первым заместителем министра внутренних дел. Написал диссертацию об организованной преступности, окончив карьеру правоохранителя занимается преподаванием.
РБК-Украина расспросило Корниенко о становлении организованной преступности в Украине. Бывший милиционер также рассказал подробности о преступном мире Киева, Донбасса и Крыма, где ему доводилось нести службу.
— Как автор монографии «Организованная преступность ЕС и США», расскажите вкратце, чем отличается украинская организованная преступность от западной?
— Организованная преступность, в общем-то, везде одинаковая. По большому счету, она имеет одни и те же корни, одну и ту же иерархию, примерно, одни и те же способы существования. За исключением того, что в таких странах, как Италия, есть родоплеменные основы преступности. Для нашей страны это явление, в общем-то, новое, если сравнивать с европейскими «моделями», в кавычках, безусловно, американскими, английскими. В странах Запада экономическую основу организованной преступности составляет, безусловно, бизнес. В большей степени — это нелегальный бизнес. У нас организованная преступность возникла в советское время, когда началась перестройка, во времена Горбачева.
Он дал толчок к появлению легитимного капитала первоначального, когда можно было вкладывать деньги в создание предпринимательских структур, которые тогда еще практически не облагались налогом, не контролировались. Тогда налоговых органов, как таковых, не было. Финансовые инспекции были очень слабыми. Поэтому преступные группировки расцвели в то время очень-очень быстро. В советской «Литературной газете», которую читали все просвещенные люди Советского союза, было две статьи Юрия Щекочихина (российский журналист и писатель — ред.) — «Лев готовится к прыжку» и «Лев прыгнул». Там он рассказал о том, что у нас появилась организованная преступность, рассказал о регионах, в которых она, сформировалась. Я с ним встречался перед подготовкой ко второй статье, я тогда был замначальника УВД Донецкой области. Мы с ним очень долго говорили, потому что там (в статье Щекочихина, — ред.) шла речь о Донбассе. Донбасс был назван одной из колыбелей организованной преступности. Так оно и было, потому что экономически был очень сильный регион. На базе металлургической, угольной, горнодобывающей промышленности, химической индустрии, строительной, там формировался этот нелегальный капитал организованных преступных групп. К сожалению, позже Щекочихин погиб при таких, не совсем выясненных, обстоятельствах.
Я помню начало этой преступной деятельности: конец восьмидесятых годов, когда наперсточники появились. Их деятельность было тяжело подвести под нормы уголовного кодекса. Это мошенничество, но это вроде как азартная игра, как игра в карты, человек сам идет на это. За это была только административная ответственность. Но потом все-таки удалось ввести ряд новых законодательных норм, и они заработали.
— То есть, многие ОПГ вышли из наперсточников?
— Да, многие группировки вышли из наперсточников и в Киеве, я не говорю уже о Крыме, о Донецке. Многие группировки и в Киеве, и на Донбассе возглавляли бывшие спортсмены. В Донецке это был Александр Ягубкин, известный боксер. Он возглавил одну из первых группировок.
В Донецк как-то приезжал Юрий Ваньят, был такой корреспондент, очень известной в советское время «Спортивной газеты». Он заинтересовался вопросом, почему спортсмены идут в рэкетиры, в вымогатели. Я ему показал список из сорока двух спортсменов в Донецкой области, которые создавали тогда еще небольшие группы. Это был, по-моему, 1989 или 1990-ый год где-то. Они совершали и грабежи, и разбои, и занимались, опять-таки тем же рэкетом и наперстками. Спортсмены в советское время получали талоны на питание, когда ездили на соревнования, они довольно-таки неплохо жили. Им платили какие-то стипендии, премии за победы в соревнованиях, а потом вдруг этих двадцатидвухлетних ребят вытолкнула жизнь из спорта. Они уже привыкли к жизни довольно обеспеченной. Они вынуждены были преступной деятельностью начинать заниматься. Они не сами начинали. Их брали под свое крыло уже те, кто был знаком с криминалитетом, кто уже отсидел определенный срок в тюрьмах. Бывшие или нынешние спортсмены — это были «солдаты» преступных группировок.
Ягубкин попал под влияние ребят из криминальной среды. Им нужен был человек, которого можно использовать как таран для «пробивания» вопроса об аренде помещений. Для открытия разных ресторанов, баров. Тогда в Донецке был открыт «Красный кут». Это было в районе первого гастронома, в центре. Там собиралась вся криминальная знать. Мы там много раз делали рейды и задерживали их. Но в то время не было еще законодательства, которое бы позволяло нормально с ними бороться. Не было у нас еще опыта работы с такими огромными группами преступников. Тогда бурно начал развиваться бизнес, тот же Евгений Щербань (бизнесмен и политик, первый украинский миллиардер – ред.) организовал первую свою частную структуру. Я не скажу, что он сам входил в какую-то преступную группировку, но вокруг него вились ребята из криминальных структур, он пытался защищаться с их помощью. Однажды, когда я проводил рейд с ребятами из ОМОНА (тогда еще не было Беркута), мы Щербаня застукали в одном ресторане. Там, в отдельной комнате, был какой-то маленький сходняк. Ну, мы их взяли, конечно. Потом Щербань стал очень осторожным, раньше он не думал, что его могут задержать. Потому что тогда было время беспредела, когда представители криминала могли позволить себе делать все, что угодно. Тем более что деньги у них на то время были сумасшедшие, и они могли от всего откупиться.
В начале 90-ых уже разрешили определенную долю продукции продавать «на сторону», не только по государственным заказам. И это дало возможность получить первый капитал. Тогда появилось общество красных директоров, назначенных государством. Бандиты подкупали их или назначили на эти должности своих людей, которые были более послушными. Мощная экономика, мощные ресурсы, давали возможность, чтобы их куда-то уводить в сторону. То есть, это уже незаконные действия. На этой почве появляются сразу вот эти криминальные «жучки».
— Вы возглавляли Главное управление МВД в Автономной Республике Крым в 1995-1997-м. Сколько ОПГ на полуострове было в те годы?
— Где-то было десятка полтора.
— Какая на тот момент была ситуация с организованной преступностью в Крыму?
— Тяжелая очень. Когда я пришел туда в 1995 году, там было где-то пятьдесят восемь заказных убийств не раскрыто. Это за все время независимости. И где-то семьдесят взрывов. Каждую неделю в Крыму гремели взрывы, кого-то взрывали, убивали. Убивали и людей, не причастных к миру преступному. Пришлось очень серьезно работать, и где-то в течение месяцев трех, когда я начал разбираться с подразделениями внутренней безопасности, то получил информацию, что многие милиционеры связаны с преступными группами. За первые полгода моей работы было уволено где-то тысячу человек, за то, что они были связаны с бандитами. Я, конечно, не уверен, что все, кто остался, не были связаны. Но дело даже не в том, что они делали это умышленно.
Просто они боялись, что бандиты расправятся с ними, с их семьями. Мне было тяжело, потому что опираться можно было буквально на очень небольшой костяк. Но когда мы начали работать, когда люди увидели, что задерживаются преступные авторитеты, раскрываются преступления, оказывается помощь предпринимателям, которые обратились, когда на них наезжали авторитеты преступные, жизнь как-то стала налаживаться. И власть в Крыму, когда поверила, что милиция все-таки может справиться с преступностью, стала помогать. К тому времени, когда я уже ушел, я там работал всего год и 9 месяцев, число раскрытия этих преступлений значительно улучшилось, число заказных убийств сократилось уже до единиц. Но, самым страшным было то, что многие из этих деятелей шли в депутаты, чтобы приобрести иммунитет. Тогда иммунитет имели все депутаты: сельского совета, районного совета, городского совета, облсовета и естественно, Верховной Рады Украины, и Верховного совета Крыма. Потом на координационном совете по борьбе с организованной преступностью, который возглавлял Леонид Кучма, я заявил в резкой форме, что мы не можем привлечь к ответственности депутатов. Я говорил, что у нас есть много уголовных дел, где мы доказали вину, но когда пишем представление, или прокуратура пишет в эти органы власти, то они не принимают решения, не голосуют за них, потому что сами бандиты являются депутатами этих советов. И такие же депутаты их поддерживают. Вот после этого в 1999 году был принят закон и депутатскую неприкосновенность, кроме Верховной Рады, сняли со всех депутатов. Это, конечно, развязало правоохранителям руки.
— У крымских группировок были более тесные связи с российским криминальным миром, чем у ОПГ из других украинских регионов?
— Да, в Крыму, наверное, влияние российских группировок было наибольшим. Больше, нежели в других регионах. Ворье из России ехало в Крым в теплое время совершать кражи. Много туристов, много отдыхающих, которые расслабляются, везут с собой деньги, их можно было или выиграть в карты или просто-напросто украсть. Было очень много угонов машин, потому что в Крым приезжало много людей на машинах отдыхать либо по деловым вопросам. Было очень много угонов машин, которые переправлялись потом разным путем на материк.
— Давайте перенесемся в Киев. Вы были начальником Главка в конце 90-ых. Сколько тогда ОПГ насчитывалось в Киеве. Какие из них были самыми влиятельными?
— Тогда насчитывалось девять ОПГ. Наиболее влиятельными были: группировка Савлохова (Борис Савлохов – ред.), Черепа (Игорь Ткаченко – ред.). Группировка Авдышева (Виктор Авдышев – ред.) в то время уже приказала долго жить. Все они были ликвидированы. К концу моей каденции, когда я в 2000-м году перешел в МВД, этих групп не было. Их лидеры или куда-то убежали, либо были упрятаны за решетку.
Группа Черепа, занималась, в основном, рэкетом. Выбиванием денег с предпринимателей различным путем. Высылались мальчики, мальчики продвинутые, потому что, это были финансисты, которые соображали в экономической деятельности. То ли люди, которые имели образование, или же работали по специальности, или же те люди, которые уже прошли университеты в местах не столь отдаленных. Киевские группировки насчитывали от тридцати человек.
Была одна группировка, которая насчитывала несколько сотен человек. Группировка Бориса Савлохова была, конечно же, самой большой и серьезной. Он везде, безусловно, открещивался от этого. Он показывал свои фотографии с президентами. С разными людьми достаточно высокого уровня. Таким образом, пытался заработать себе индульгенцию (Борис Савлохов – заслуженный тренер по вольной борьбе, — ред.). Было очень тяжело любую группировку документировать, потому что у них были очень хорошие адвокаты, у них было очень хорошее прикрытие. Как только они начинали кого-то подозревать в связях с правоохранительными органами, они его убивали. Виноват человек, не виноват, они подозревали, что человек стучит на них, и убивали. Убивали людей просто десятками. Это было не только в Киеве, но и по всей Украине. Потому что количество банд в Украине ровнялось где-то пяти сотням.
В этом случае, так сказать, мы фиксировали факты рэкета, вымогательства денег. Но потерпевшие боялись заявлять, многих из тех потерпевших, которые жаловались в милицию, потом просто «убирали». Если их убивали, то очень хорошо прятали трупы, потому что если сейчас поднять землю Украины, то мы найдем сотни людей, которые были убиты. Они все под грифом «без вести пропавшие» числятся. Когда Луценко стал министром, на Донбассе, мы видим, сколько нашли трупов, они (МВД, — ред.) нашли буквально за несколько дней где-то сорок два трупа, которые были в отвалах шахт. Люди поверили тогда МВД, потому что они увидели, что действительно суды реально этих преступников стали привлекать к уголовной ответственности.
— Помимо рэкета, чем еще занимались киевские группировки?
— Они занимались заказными убийствами, когда кто-то с кем-то хотел расправиться, все это стояло немалых денег. Они принимали эти заказы. Остается очень много заказных убийств, которые были совершены в 90-ые годы группировками и не раскрыты. Потому что концы прятали. Возможно, свидетели боялись, а если они пытались где-то что-то говорить, их тоже «убирали». Правоохранительная система, вышедшая из советской системы, была к этому не готова. В СССР была спокойная жизнь. Да, были банды, были серьезные преступления, были маньяки, но их было мало. А в 90-ые годы, когда общество стало свободным, демократичным, на этой, так сказать, почве появились совершенно иные понятия, не совсем моральные. Где-то ко второй половине 90-ых годов удалось действительно серьезно очень сработать органам правоохранительным: и МВД, и СБУ, и прокуратура уже научилась, в общем-то, добывать доказательств больше и больше опыта было. Силовики стали более квалифицированными, когда уже могли доказывать деятельность вот этих организованных преступных групп.
— Какие регионы Украины были самыми криминальными?
— Наиболее такие, криминализированные районы — это были Львов, Одесса, Киев, Донецк с Луганском, Крым, Харьков.
В принципе, банды действовали во всех регионах, но где больше, где меньше.
— Одесса и Крым находятся рядом с границей, там порты, через которые идет контрабанда. А почему Львов?
— То же самое – граница. Ну, и сам по себе регион – столица Западной Украины. Там решались очень многие вопросы экономического характера, политического, социального. Прежде всего, это вопрос контрабанды. Контрабанда шла через несколько точек во Львове. На эти коридоры все хотели влиять. Во Львове, кстати, с этими группами удалось покончить очень небыстро. Там почему-то общество их воспринимало не с таким осуждением, как в том же Киеве или в Донецке, или в Крыму. Во Львове терпимо относились к ним. Я не знаю, почему так, может быть, ментальность какая-то. Там до сих пор Вова Морда жив-здоров, еще влияет на политику и партии финансирует (Владимир Дидух, заявлял в СМИ, что спонсировал партию «Свобода», — ред.). Он, наверное, один из немногих аборигенов, который с тех времен остался.
— Насколько сильным было влияние организованной преступности России на группировки в Украине?
— Сказать о том, что оно было каким-то определяющим – нельзя. Группировки, равно как и отдельные авторитеты, воры в законе, безусловно поддерживали особые отношения. То есть, вот эта братство зэковское, безусловно, действует. У нас здесь были свои группировки, они российских особо в страну не пускали. Они здесь появлялись, и одни другим каким-то образом помогали. Хотя россияне лезли везде: в те же порты в Крыму. И больше всего в Крыму, потому что русское населения больше всего там жило. И влияние на порты в Одессе, то же самое. Даже в Западной Украине то же самое. Мне пришлось там встречаться с несколькими агентами [ОПГ], которые ездили в Москву, и получали там какие-то преференции. Взаимодействие было самое непосредственное.
-После того, как украинские власти утратили контроль над некоторыми территориями Донбасса, в криминальном мире региона что-то изменилось? Ходят слухи, что боевики выгнали часть ОПГ с Донбасса?
— Конечно изменилось, мне трудно судить, потому что я сейчас не работаю и не владею в полной мере информацией. Но в определённой степени, безусловно, эта информация мне поступает. Многие банды, к сожалению или к счастью, ушли оттуда. То, что на Донбассе действует комендантский час, это их заставляет искать где-то другие источники дохода. Им же надо за что-то жить, а они могут жить только за счет преступной деятельности. Поэтому многие переместились или сюда в Киев, или где-то в ту зону, которая не оккупирована.
— Сколько было воров в законе в 90-ых, сколько стало в середине нулевых?
— У них бывают разные уровни коронации. Кто-то действительно коронован, кто-то не коронован, но называет себя вором в законе. Где-то цифра колебалась между двумя и тремя десятками. Над многими из них смеялось само криминальное сообщество, потому что они присваивали себе эти титулы, на самом деле не являясь таковыми. Больше ворами в законе занимался уголовный розыск. УБОП как-то же ими занимался меньше.
— Но ОПГ и воры в законе — это же связанные понятия?
— Воры в законе чаще всего уходили от того, чтобы их признавали авторитетами. Потому что им это было не нужно. У них немного другая сфера деятельности.
— Решение споров между представителями криминального мира?
— Да, как правило, выступали в качестве рефери, арбитров. Они давали и какие-то указания, держали общак. Конечно, это организованная преступность, но это делалось, как правило, очень тайно. Как правило, они не сидели в одном месте, они перемещались.
Я не знаю почему, но Украина была пристанищем грузинских воров в законе. Они все время сюда приезжали. Причем, добрая половина их здесь и жила. Когда в Грузии пришел Саакашвили, то, наверное, сюда переместилось процентов девяносто грузинских воров в законе.
— Их экстрадировали, каким-то иным образом ликвидировали или они остались у нас в стране?
— Их очень тяжело ликвидировать. Они очень умело пользуются своими правами и буквально единицы из них были привлечены к ответственности. Они своими руками ничего не делают, как правило. Единственный метод, это их выдворение, экстрадиция за пределы страны. Как правило, если поступала информация из Грузии, откуда они приехали, о том, что они ее покинули, и что они состоят на учете. И на этих основаниях мы их экстрадировали. Но потом они возвращались, к сожалению (смеется).
— Что поменялось в последние годы в жизни криминальных группировок. Например, после начала АТО? ОПГ наживаются на войне?
— На войне они, наверное, вряд ли наживаются. На войне наживаются другие. Поменялось то, что люди, которые состояли в преступных группировках, пошли в депутаты, во власть. В депутаты советов разных уровней. Я навскидку знаю три десятка человек в Верховной Раде, которые были у нас на оперативном учете. Они сейчас стали более дерзкими. Раньше, как говорится на этом сленге, «по понятиям действовали», что-то у них в голове срабатывало, были какие-то элементы морали и совести. Кого можно убивать, на кого можно нападать. То сейчас ведь для них ничего не составляет залезть в квартиру в министру, депутату. Раньше этого не было, упаси бог. Они понимали, что за это они будут очень серьезно отвечать. Если раньше, во все времена, они боялись все-таки полиции. Они считались с тем, что их могут арестовать, привлечь к ответственности, вызвать на допрос. Задержать на какое-то время. То сейчас они ничего не боятся.
Тут еще фактор, что министром пришел человек, несведущий в вопросах работы правоохранительных органов. Это, безусловно, сказывалось в самом начале, когда у него, в общем-то, не было людей, на которых можно было опереться. Сейчас, когда начальником Национальной полиции стал Князев, его заместителем первым стал Аброськин, это карьерные полицейские, бывшие милицейские руководители, которые, безусловно, знают работу, мы сейчас уже видим, что где-то идет перелом в деятельности полиции, все становится на круги своя. Надежда на них, потому что я смотрю по раскрытию резонансных преступлений, это говорит о том, что криминальный мир будет уважать и бояться полиции. А это очень важно и необходимо.
Но самое страшное, что были ликвидированы подразделения по борьбе с организованной преступностью. Сейчас, по сути дела, их функции выполняет уголовный розыск. Но уголовный розыск, все эти службы, которые входят в так называемую криминальную полицию, криминальный блок, не в состоянии заниматься этим, поскольку у них вал сообщений криминальных, их захлестывает. А там нужна постоянная, системная работа, в том числе, работа, где будут оперативные позиции, люди, которые могут дать информацию — агентура, и все прочее. Сейчас это все утрачено. Но самое страшное, что умышленно утрачена огромная колоссальная база, которая была наработана, по всем лицам, которые причастны к этому («Скорпион» – ред.). Они все уже сейчас повыходили из мест лишения свободы. Может быть, 10% из них отказались от криминальной деятельности. А 90% будут этим же заниматься, они без этого не могут. Это их промысел, способ их существования, никуда от этого не денешься. Я уверен, что подразделения по борьбе с организованной преступностью будут реанимированы, воссозданы. Потому что ни одна страна мира, цивилизованная, без них не существует. Мир это уже давно понял, еще в тридцатые годы.
Информационно-поисковая база данных «Скорпион» — это база, в которую правоохранители заносили данные об участниках ОПГ и криминальных авторитетах. Она была основана в 1991 и в ней отображались метаморфозы, происходившие с представителями преступного мира.
Как сообщили РБК-Украина в Нацполиции Киева, информационно-поисковую базу данных «Скорпион» формировали и вели исключительно работники подразделений управления по борьбе с организованной преступностью Главного управления МВД Киева. Исполняя нормы закона, которые касались реформирования органов внутренних дел, был ликвидирован УБОП в Киеве, а в связи с этим – прекратила работу база «Скорпион». В то же время, в Национальной полиции Украины сообщили, что для обеспечения режима секретности в государственных органах и на основании поручения МВД «Об организации ликвидации режимно-секретных органов структурных подразделений аппарата МВД», базу «Скорпион» передали в Департамент документального обеспечения и режима МВД.
